Когда моя дочь была еще очень мала, а не просто мала, как сейчас, мы часто включали Sony Channel: безобидные драмы и звуки города создавали превентивный белый шум, оберегая младенческий сон.

После "Анатомии Грэй" транслировался французский сериал "Кандис Ренуар", и на смену преображенным до неузнаваемости пятидесятилетним актрисам с пластиковыми кукольными лицами приходила женщина, отмеченная всеми признаками своего возраста, естественными, узнаваемыми. И первые пять минут, без обильного грима, сложного света и дотошной графики, живые обычные люди казались уродами в сравнении с суррогатами фабрики грез. А потом восприятие очищалось от фильтров, и оказывалось, что Кандис - настоящая красавица, с лучиками морщинок и солнечной улыбкой, без унизительных скидок на годы.

В обществе, низводящем личную ценность до стандарта упаковки, никто не свободен от обесценивания. И это побуждает нас жить в постоянном страхе утратить достоинство, привлекательность, любовь. Главным врагом становится собственное тело, неуместное, живое, отчаянно сопротивляющееся насилию и стыду. Каждая трудоемкая метаморфоза превращается в пыль на жерновах времени. Миллионы людей растрачивают себя на внутренние конфликты, обогащая стандартизаторов красоты.

Но каждый раз, любуясь прекрасной осенью Моники Беллуччи или читая о Кейт Уинслет, запрещающей ретушировать свои снимки, я убеждаюсь: индустрия обесчеловечивания обречена. Мы становимся слишком взрослыми, слишком самодостаточными, чтобы вставать на конвейер. И я смотрю с оптимизмом в будущее, в котором Царевна-Лебедь Маринка упоённо постигает грани собственной женственности, игнорируя образцы и цензы, в единении с природой легко сохраняя притягательную целостность.

Трудно переоценить значение обстановки, в которой зарождается, крепнет и длится человеческая жизнь. Уют наполняет ее теплом домашнего очага, сладостными и пряными ароматами щедрых, спокойных дней, радостью, что всегда под рукой, беззаботным румянцем умиротворения. Внутренний микроклимат человеческой личности формируется благоприятным, безопасным: он удовлетворяет свои потребности легко и естественно, предоставляя окружающим возможность сделать то же самое. Привычка к ограничениям и дискомфорту создает напряжение, из которого проистекают неуступчивость и враждебность к себе и другим. И всякий раз, когда в русло беседы врывается шторм, его природа глубока и уродлива, как и любая боль, которую терпели и подавляли, пока она не превратилась в увечье. Кривое зеркало острой неприязни зачастую направлено в прошлое - и отражает только собственную тень. Каждый раз, когда вы даете ребенку возможность выразить гнев или досаду, когда гарантируете ему утешение, прокладывая путь от проживания эмоций к их осмыслению, когда вы печете любимый пирог или отдыхаете, отложив его на потом, каждый раз, когда вы находите способ проявить бережность и заботу к себе - климат на планете становится мягче. И это самое ценное, что мы можем сделать, чтобы ее спасти.

Каждая минута - случайный гость. Она опускается в ладони бесценным даром, припадает к устам и пьет шелка печали, молодое вино азарта, пряный мед вожделения, и в следующий миг обращается воспоминанием. Из горнила ли, из-под молота ли, в пелене ли, парным ли благоуханием глубокого сна - стрелки часов неумолимо движутся в единственном направлении, и каждый, кто вступает с ними в борьбу, получает гарантированный мат. Остается гореть на гребне смычка, наполнить парус неизбежным потоком времени и жить в настоящем, в каждой случайной минуте оставляя шлейф гардении и сандала, росток распускающейся мысли и несколько новых нот на связке ключей. Время никогда не предает тех, кто с ним заодно.

Спасибо, ребята, я рада оказываться на одной волне, в том числе, когда это моя волна)) 

В четырнадцать я думала, что быть сильной - значит быть угрожающей. Я отстаивала себя с яростью берсерка, в бескомпромиссности смертного боя обретая приятную определенность: я не из тех, кто сдается. И люди были готовы это принять, интерпретировать дежурное намерение сражаться до последней капли крови как проявление силы. Но осознав, что мирное население несет регулярные потери в масштабах, несоизмеримых с уровнем опасности, я преодолела этот этап, унося в светлое будущее видавшие виды доспехи, защищенность и прозаическое отношение к ранениям любой сложности.

В двадцать я думала, что быть сильной - значит быть доброй. Я транслировала лояльность и вручала душевное тепло, в расточительности распахнутых объятий обретая определенность: я не из тех, кто проходит мимо. И люди были готовы это принять, интерпретировать дежурное намерение помочь, поддержать и согреть как проявление силы (особенно в совокупности с неизгладимыми впечатлениями от активации режима берсерка). Но осознав, что мирное население покидает трибуны Колизея и спускается на поросшую ромашками арену, чтобы с комфортом разместиться у меня на шее, я преодолела этот этап, унося в светлое будущее трудолюбивую гуманность, улыбчивую проницательность и упоительную бережность близости.

В тридцать я, наконец, поняла, что быть сильной - значит быть собой. Вспыльчивой и терпеливой, несговорчивой и послушной, ласковой и враждебной. Довериться себе и двигаться, ориентируясь на ощущения, сообразно реагируя на метаморфозы непостоянной, непредсказуемой, непостижимо прекрасной жизни. И к этому люди готовы не были. Они путались, и пугались, и злились, и прикладывали к доспехам, видавшим виды, шаблоны, стереотипы, подорожник, назидательно призывая вписаться в рамки их ожиданий как можно скорее, пока со мной не сбылись страхи, удерживающие их - от самих себя, в зоне отчуждения непрожитой боли, непризнанных чувств, неудовлетворенных потребностей. И когда все требования были отклонены и Колизей опустел, рядом остались только те, кто был готов слушать, понимать и принимать. Не закаленного бойца, не благодетеля - живую женщину.

Это неизбежно случается с каждым, кто начинает узнавать себя в зеркале: обретая лучшего друга в себе самом, человек непросто, но неотвратимо зарабатывает иммунитет к фальши. Его внутренний климат больше не подстраивается под метеорологов. Быть собой - значит быть сильной. Мы красивы в платье по фигуре и никогда - подгоняя фигуру под платье. Мы сексуальны в сладостном упоении своей уникальной чувственностью и никогда - в чувственном образе от ведущих брендов. Мы счастливы в гармонии с собой и никогда - в погоне за одобрением и признанием других. Мы любимы, будучи полны любовью к себе и никогда - в поисках донора, в попытках служением, принуждением и торгом гарантировать чужую любовь, призванную заполнить пустоту и обреченную разочаровать подменой. Всякий раз, когда силы иссякают, причина в том, что мы слишком далеко отошли от себя, отдалились от источника энергии, сорвались со струн натянутых проводов в очередное театральное турне на потребу безразличной публике. И осознание - первый шаг к самому долгожданному возвращению из всех.