В эпоху продуктивности и идеальных медиаобразов велик соблазн считать, что люди вполне могут добиться успеха кратчайшим путем, избегая провалов и неудач. Но можно ли на самом деле не совершать ошибок на собственном пути или хотя бы минимизировать их?
В психологии под тем, что мы называем «ошибкой, «провалом» или «неудачей» понимаются разные, иногда радикально отличающиеся друг от друга вещи, в зависимости от того, о каком психологическом направлении идет речь. Например, бихевиоральная практика предлагает нам принимать ошибки как неправильное восприятие стимула. Тогда наши неудачи становятся ничем иным, как сдвигом восприятия реальности, связанным с событием, которое произвело некорректную ассоциативную или поведенческую связку.
В экзистенциальном подходе ошибки вообще не могут войти в свои права, потому что не имеют дискурсивного поля. Например, в работах Ирвина Ялома говорится о четырех экзистенциальных данностях, которые нужно держать в голове: смерть, свобода, одиночество и бессмысленность. И основная ошибка человека в том, что он думает о чем угодно, только не об этих четырех фактах. Все ошибки, выходящие за пределы этих четырех тем, не имеют большого значения. В то время как ошибка, связанная с отрицанием, например, собственной смертности, важна, и если человек игнорирует такое большое искажение, то оно может привнести в жизнь много проблем.
Наиболее богат представлениями об ошибках и неудачах психоаналитический подход. В «Психопатологии обыденной жизни» Зигмунда Фрейда есть целый раздел, посвященный ошибочным действиям: оговоркам, ослышкам, очиткам, опискам. Здесь человеческая ошибка – это демонстрация бессознательного. Все мы слышали про «оговорочку по Фрейду»: люди никогда не оговариваются случайным образом. Мы оговариваемся образом ассоциаций, но ассоциативная цепочка может быть скрыта от нашего же сознательного. Если попросить человека назвать случайное имя, то случайно этого сделать он не сможет. То же с числами, датами, днями недели – все это появляется в нашем сознательном в соответствии с внутренним алгоритмом, который мы можем не осознавать. Поэтому, если мы ошиблись в имени, то под этим что-то имелось в виду. И этим «чем-то» могут быть как значимые вещи, когда мы называем любимого человека именем бывшего, потому что всё еще скучаем, так и вовсе незначительные, например, когда перепутали имена друзей, потому что те внешне похожи.
В гуманистическом направлении психологии Карл Роджерс вообще предлагает перестать оценивать действия людей. И когда оценки нет, то не может быть понятия и ошибки как отличия от определенного эталона. Классический роджерианский психотерапевт нейтрально-позитивно воспринимает сообщения клиента о том, что в их жизни произошла неудача, и эта безоценочность через какое-то время формирует у клиентов позитивное самоотношение, высокий уровень принятия себя, независящий от оценки успеха.
Пою оду бихейвиоризма)
На самом деле, нам нужен биологический когнитивный механизм, который определяет наши ошибочные действия как провалы и неудачи, как то, что нуждается в исправлении, потому что так человек ориентируется в окружающей реальности.
Человек должен ошибаться, когда исследует окружающий мир. Наша ориентировочно-поисковая активность состоит из постоянных ошибок и череды их исправлений – это биологически заложенный механизм. Мы исследуем окружающий мир, пробуем применять к объектам действия и, разумеется, не знаем, какие действия правильные, а какие нет, поэтому пробуем разное.
Неудачи – это естественный механизм адаптации. Но они могут вызывать вопросы в том случае, когда один и тот же тип ошибок повторяется все время. Когда человек периодически «наступает на одни и те же грабли» – это красный флаг, на который пора обратить внимание. Если мы наблюдаем одни и те же грабли, то это уже не поиск ориентиров, а нечто другое. Как вариант, воспроизведение детских травм.
