В 1989 году работу Роберта Гобера «Пакет с пончиками» нечаянно съел художник Эд Бжезински, приняв произведение искусства за реальное угощение, в 2001 году уборщик музея решил, что импровизированная инсталляция Дэмиена Хёрста — просто мусор, и «убрался» (это один из нескольких случаев, когда сотрудники музеев путали экспонаты с хламом), а появление новых творений современных художников и скульпторов то и дело перерастает в жаркие споры в соцсетях. Но отношение к концептуальному искусству — это лишь отражение нашего отношения ко всему новому и непонятному — от промышленного дизайна до фантастических сюжетов.
По данным исследования (1) профессора и специалиста в области дизайна Пола Хеккерта, несмотря на то, что многие художественные направления XX века были новаторскими и креативными, большинство людей предпочитают смотреть на традиционные картины и реалистичные изображения. Вероятно, чтобы оценить абстрактное и концептуальное искусство, нужен другой, более высокий уровень знаний. Это касается и сферы дизайна. Например, ещё одно исследованиe (2) Хеккерта показало, что специалисты чаще предпочитают машины с необычным дизайном, отличающимся от остальных. Этот любопытный эффект был продемонстрирован в серии лабораторных экспериментов, когда после выставки автомобилей с инновационным дизайном участники начинали себя чувствовать экспертами и впоследствии предпочитали более необычные машины.

В своё время эти исследования показали, что существует весьма определённый уровень новизны, которую большинство людей способны принимать. Обычные и простые объекты — это скучно, но слишком креативные проекты воспринимаются многими как странное и непонятное творчество. Почему так происходит?
В основе этого лежат самые обычные процессы. Когда мы воспринимаем что-то, наш мозг разбивает это на компоненты, которые мы можем распознать. Например, когда вы слышите, как кто-то говорит на вашем родном языке, вы легко можете услышать и понять все элементы высказывания; но когда вы слышите иностранную речь, вы с трудом ориентируетесь в этом невнятном потоке и порой даже не можете определить, где начинаются и заканчиваются отдельные слова. Учёный-когнитивист Джим Дэвис из Карлтонского университета в Оттаве, который занимается вопросами восприятия и воображения, отмечает:
Как только мы получаем новый опыт в какой-то области, будь то лингвистика, живопись или автоиндустрия, мы узнаём всё больше сведений из этой сферы, осваиваем новые модели восприятия и начинаем признавать их. «Беглость переработки информации» (Processing Fluency), простота понимания чего-то предсказывает, получим ли мы эстетическое удовольствие. Распознавание моделей (паттернов) способствует более эффективному хранению информации в памяти и определяет наши суждения о красоте.

Это во многом объясняет, почему некоторые произведения искусства оказываются непонятными, «слишком креативными» для того, чтобы понравиться публике. Некоторые фильмы с нестандартными сюжетными ходами или режиссёрскими приёмами, для которых у людей нет подходящих моделей, озадачивают и в конечном счёте кажутся скучными. Однако эксперты в той или иной области, специалисты, в головах которых больше моделей, умеют считывать новизну и поэтому более терпимы к ней.
Но возникает другой вопрос: почему не всё искусство настолько просто, насколько это возможно?
Потому что «интерес», с психологической точки зрения, — важная часть красоты. Если вещи и явления слишком знакомы нам, слишком предсказуемы и примитивны, мы начинаем скучать. Люди — очень любопытные существа, которые постоянно нуждаются в новой стимуляции. Как только интеллект решает, что мы узнали всё, что нужно, мы начинаем двигаться дальше.
В Америке два или три новых религиозных движения образуются каждый день — и в то время как многие из них успешны, большинство всё же не находит отклика у окружающих. Просто эта неуловимая грань между доступностью и непонятностью применима в том числе и к сверхъестественным агентам, таким как боги. По словам Дэвиса, сверхъестественные агенты, которых люди считают наиболее приемлемыми, как правило, относятся к одной простой категории (например, растение, объект или человек) и имеют один или два атрибута из другой категории. К примеру, кровоточащая статуя — это правдоподобно, дерево, обладающее разумом, — правдоподобно, человек, который живёт вечно — тоже, но не кровоточащее дерево, которое превращается в человека и плачет — это уже перебор даже для обывателя. Простые идеи, легче поддающиеся постижению, обозначаются иногда как «минимально контринтуитивные» (см. эффект минимальной контринтуитивности), и ряд экспериментов подтверждает (3), что люди в целом считают их приемлемыми и хорошо запоминающимся.

тут полностью - https://monocler.ru/pochemu-lyudi-ne-ly … e-religii/

Феклуша
мне кажется - тут типа угол зрения
ведь вот иногда мы на что-то смотрим в реальной жизни, простое, простейшее и восхищаемся
ну вот это что-то их такой категории...
ну я так понимаю

у меня на полке в комнате стоят цветы...герань, лилия, декабрист и колеус
ничего сейчас не цветет...но создает такое ощущение - прекрасного!..а там и горшочки с таренькие, один фольгой обернут, потому что страый. потертый и даже треснутый, но я боюсь цветок пересаживать -  я как-то так пересаживала - погибло все...ну так вот - горшки не очень презентабельные, только у лилии красивый
но вот общее впечатление от этой полки!..я прихожу домой и любуюсь после тяжелого рабочего дня...
ну вот это типа искусство в нашей обычной реальной жизни...
я так понимаю

Волошин - мой любимый поэт

20 интересных фактов о МАКСИМИЛИАНЕ ВОЛОШИНЕ
За свою жизнь Максимилиан Волошин освоил не только литературу, но и живопись. Можно не сомневаться, что он мог бы стать знаменитым художником, если бы стал активно развиваться в этом направлении. Его написанные акварелью полотна даже выставлялись на разных престижных художественных выставках.
При рождении Максимилиан Александрович получил двойную фамилию, Кириенко-Волошин, так как именно её носил её отец. Позднее он, однако, решил свою фамилию сократить, отбросив её первую часть.
В краткой биографии Максимилиана Волошина не всегда упоминается, что у него было смешанное происхождение. Мать его была немкой, как и все прочие предки по её линии, так что он и сам был наполовину немцем.
В юности он решил пойти по стопам отца и стать юристом, как и он. Однако, в университете он проучился всего два года, после чего его отчислили за участие в студенческих беспорядках. У него было право подать прошение о восстановлении, но он им не воспользовался, решив заняться самообразованием.
Максимилиан Волошин много путешествовал по разным странам Европы, причём особенно нежно он любил Францию. В Париже он провёл много лет, в совершенстве овладев французским языком.
Когда во французской столице была возведена Эйфелева башня, ныне считающаяся символом этого города, она понравилась далеко не всем. Максимилиан Александрович называл её уродством, и он даже подписал коллективное письмо парижских литераторов к властям с требованием снести её.
На протяжении всей жизни Максимилиан Волошин был ярым антимилитаристом. Он отказался служить в армии Российской империи и даже письменно оформил свой отказ, отправив его лично министру обороны.
Во время Гражданской войны в России он не стал принимать ни сторону Белых, ни сторону Красных. Но это не помешало ему регулярно прятать у себя дома и тех, и других, рискуя при этом собственной жизнью.
Известно, что этот поэт состоял в масонской ложе. Точнее, аж в двух – сперва он вступил в Великую ложу Франции, а затем перешёл в ложу “Гора синайская”.
Максимилиан Волошин участвовал в дуэли с поэтом Николаем Гумилёвым. Повод для неё дал он сам – Гумилёв нелестно отозвался о женщине, в которую Волошин был влюблён, и тот дал ему пощёчину. К счастью, в результате дуэли никто не пострадал.
Супругой поэта была довольно известная в те годы художница Маргарита Сабашникова. Правда, они не сошлись характерами, и брак спустя год развалился, но это не помешало бывшим супругам остаться друзьями на всю оставшуюся жизнь.
Первый сборник стихотворений Максимилиан Волошин опубликовал, когда ему было 33 года. Он был тепло воспринят публикой и критиками, и принёс ему первую славу.
Помимо сочинения собственных произведений он попробовал свои силы и в качестве литературного критика. Причём критиком он был очень строгим, но его публикации пользовались популярностью.
Максимилиан Волошин сочинял не только поэзию, но и прозу. В частности, он опубликовал ряд трудов, посвящённых культуре, а также монографии некоторых известных российских художников.
В 1914 году он вместе с единомышленниками из более чем 70 стран принял участие в строительстве Гётеанума в Швейцарии. Этот объект, названный в честь Гёте, ныне является центром Антропософского движения, а также одной из самых известных швейцарских достопримечательностей.
В начале XX века мать Максимилиана Волошина построила в крымском Коктебеле дом, на что у неё ушло десять лет. После революции в России он перебрался туда, и с тех пор жил там.
О писателе ходили самые невероятные слухи. Поговаривали, что он умеет исцелять людей наложением рук, испускать из пальцев молнии и вообще делать кучу всего сверхъестественного.
Когда поэт Осип Мандельштам был репрессирован, Максимилиан Волошин стал одним из немногих людей, кто осмелился открыто заступиться за него. Это, вероятно, и спасло Мандельштама от расстрела. Правда, он позднее всё равно скончался во время этапирования в лагерь.
В зрелом возрасте поэт носил длинные волосы и бороду с усами, что делало его отдалённо похожим на Карла Маркса, одного из идеологов коммунизма. Однажды, ещё в революционные годы, жена на улице окликнула его “Макс!”, и стоявшим рядом красноармейцам почудилось, что она сказала “Маркс”. Они приняли Волошина за Карла Маркса и с жаром его поприветствовали, сказав, что изучают его труды на уроках политической грамоты.
Максимилиан Волошин превратил свой дом в резиденцию для встреч и отдыха художников, писателей и поэтов. У него в гостях бывали такие знаменитости, как Максим Горький, Андрей Белый, Алексей Толстой, Марина Цветаева, Михаил Булгаков и многие другие.
Из сети

В мирах любви неверные кометы,
Сквозь горних сфер мерцающий стожар —
Клубы огня, мятущийся пожар,
Вселенских бурь блуждающие светы

Мы вдаль несем… Пусть темные планеты
В нас видят меч грозящих миру кар,-
Мы правим путь свой к солнцу, как Икар,
Плащом ветров и пламенем одеты.

Но — странные,- его коснувшись, прочь
Стремим свой бег: от солнца снова в ночь —
Вдаль, по путям парабол безвозвратных…

Слепой мятеж наш дерзкий дух стремит
В багровой тьме закатов незакатных…
Закрыт нам путь проверенных орбит!